Все начиналось с того, что у меня заболела десна, снимок показал, что у меня киста. Сделали операцию, вырезали — зашили. Сказали, что всё будет хорошо. Через полтора года у меня снова возник дискомфорт. Сходила к хирургу, сказал, что ничего страшного нет. Прошло полгода, я опять пошла. В итоге назначали операцию, сдали ткань на гистологию — опухоль агрессивного течения, поразила кость, нужно делать протез. Я поехала в Санкт-Петербург на лечение. Был заказан протез за границей, заменили кость титаном, десну — силиконом. Отходила полгода, сказали, силикон надо заменить своей костью. В декабре мне разрезали бедро, спилили кусочек кости, измельчили, сняли силикон и сшили мелкую кость.
Первых двух операций я не испугалась, потому что говорили, что это киста, а после второй операции, после результатов гистологии — смешанные чувства. Было и страшно, и волнительно, и, как ни странно, интересно, что меня ждет дальше. Но больше всего я переживала за свою маму.
Я готовилась к поездке в больницу Санкт- Петербурга. Больше скажу, мне там очень понравилось. Я пролежала там почти два месяца, училась и просто хорошо отдыхала. Врачи, находившиеся там, относились с доброжелательностью и поддерживали.
Что же касается третьей операции, то она продлилась около 6 часов, подгоняли прикус. Это были самые худшие часы жизни моей мамы. Она сидела, не отходя от операционной, все это время. Я проснулась после наркоза, меня тошнило кровью в течение 12 часов, не могла пить, не могла сходить в туалет. Была невыносимая, просто адская боль. Как ни странно, сейчас я не помню этих ощущений, но было мне максимально плохо, мое лицо было разрезано насквозь, была снята кость, мне кажется, это больнее, чем огнестрельное ранение. Первые два часа я впервые в жизни думала, почему я не умерла. Почему проснулась после наркоза? Это было как наказание для меня, а смерть, будто какая-то награда, чтобы не мучиться.
Но я поняла одну очень важную вещь: физическую боль можно перетерпеть, пережить. Надо думать о том, что сейчас больно, но завтра будет лучше, послезавтра — еще лучше. Это точно пройдет, через неделю я уже смогу встать на ноги, надо просто подождать. Я не спала дня четыре, не знаю, как вообще прошло время, плохо помню, мне кололи тяжелое наркотическое обезболивающее, я была как в тумане, хотя эффекта от него не было, боль не утихала. Так вот, физическую боль намного легче пережить, чем моральную. С моральной болью ты теряешься, не знаешь что делать, не знаешь, когда пройдет, как сделать себе легче. В общем, безысходность какая-то, понимаешь, что надо самому что-то предпринимать, искать выход — и не факт, что получится. И этот весь процесс очень болезненный, сложно отвлечься .А физическая боль — знаешь, что пройдёт, надо только подождать.
На тот период у меня не было настоящих друзей. Никто особо не интересовался, как я. Почти всё свое свободное время я проводила в театре, мы все дружно общались, а по итогу я не получила ни одного звонка. В больнице я хорошо почувствовала свое одиночество и осознала, что у меня нет никого рядом, кроме семьи.
Сейчас я не горжусь, что пережила это, и не могу сказать, что сломлена. На данный момент я студентка СПБГТИ, после всей ситуации я влюбилась в Санкт-Петербург и теперь здесь живу. Всё в жизни не просто так. Я приняла это как должное. Если придется через это снова пройти, я пройду. Поскольку предстоит пятая операция. Но, если выбирать, кем быть: между тем, кто лежит в реанимации, и тем, кто сидит днем и ночью рядом, я бы выбрала того, кто лежит.
Источник: