Доцент Соколов долго не запирался, написал явку с повинной. А поди позапирайся тут, когда у тебя в рюкзаке отрезанные руки, а дома — труп любовницы без этих самых рук. Тем более после освежающего купания в Мойке Соколов чувствовал себя слегка простывшим и внятного объяснения не придумал. Пришлось сознаться.
В этой истории про историка Соколова дико все: уважаемый преподаватель уважаемого вуза, кавалер ордена Почетного легиона, один из крупнейших специалистов по наполеонике, сооснователь реконструкторского движения в России — и вдруг застрелил возлюбленную, расчленил тело и начал топить отрезанные части тела в водоемах. В процессе, как и полагается петербургскому интеллигенту, напился и сверзился вместе с отпиленными руками в речку, откуда и был выловлен под утро.
Что теперь Соколову за это будет, решать судьям и, возможно, психиатрам — чрезмерное увлечение Наполеоном, я слышала, тревожный сигнал. Мне в этом событии интересно другое: почему он это сделал? Как образованному и благополучному человеку вообще пришел в голову такой безобразный сценарий?
Вернемся на 11 лет назад. Еще в далеком 2008 году другая девушка, с которой наполеонист о ту пору совместно проживал, написала заявление в полицию. Девушка утверждала, что Соколов избил ее и угрожал изуродовать горячим утюгом. Дело, как мы понимаем, замяли — во всяком случае, никакой проверки не последовало. Соколов весело продолжил заниматься наполеоникой и бурной личной жизнью, которая закончилась 9 ноября 2019 года известным нам образом.
Можно было бы предположить, что причиной бездействия полиции тогда стали большие связи нашего доцента — говорят, что и Мединскому он друг, и Батурину, и еще много кому. И в этом, конечно, тоже есть доля правды. Но мне почему-то вспомнились другая история.
В 2016 году в ответ на похожее заявление о домашних побоях в городе Орле участковая попросила женщину не писать больше ерунды: “Да вы не волнуйтесь, убьет, мы труп приедем, опишем!» . На следующий день полиция получила искомый труп в виде заявительницы. Сожитель ее таки избил до смерти.
Ответ этот очень симптоматичен. Милые бранятся — только тешатся, бьет — значит, любит. Традиции у нас такие. После декриминализации домашнего насилия полиция в принципе немного может сделать. Ну проведут профилактическую беседу. Ну административку мелкую вкатят. Даже до выяснения не задержат. Нет тела — нет дела. Вот убьют вас — тогда и приходите.
Отсутствием внятного закона о домашнем насилии лишь усугубляется дремучее народное поверье, что это самое насилие есть норма, в дела семьи вмешиваться нельзя, сами разберутся. Потому и заявления подобные довольно часто никаких последствий для агрессора не влекут.
Дело даже не в том, что наш доцент мог бы сесть еще в 2008-м. Может, и не сел бы, жертве надо еще доказать, что жертва — именно она, а не насильник. Насильников у нас вообще принято жалеть, а избитая и изнасилованная женщина, конечно же, «спровоцировала». На суде обвиняемый впал в истерику, раскаивался, но даже в этом состоянии не упустил возможности представить жертвой себя, якобы убитая им девушка «начала беситься» при упоминании его детей. Довела то есть, дрянь такая. Адвокаты рассчитывают на этом основании добиться для Соколова минимального срока — 3 года .
И знаете, видится мне в этом какая-то чудовищная театральность: показательный вой в зале суда, желание покончить собой в Петропавловке в костюме Наполеона. Как будто Соколов даже арестованный продолжает играть, чувствуя абсолютную безнаказанность.
И не то чтобы я была сторонницей гулаговских сроков. Просто, читая об этом деле, я помню, что ноги девушки Соколов тоже успел отрезать. Их водолазы пока не нашли.
Источник: