Свою дочь я воспитывала одна, без мужа. По профессии я учитель английского языка, всю жизнь проработала в школе. Есть мнение, что как раз дети учителей бывают педагогически запущенными, потому что люди, работающие с детьми, настолько устают от общения с чужими отпрысками, что им уже не до своих.
Но я любила моих учеников и старалась уделять максимум внимания собственной дочери. Я приучала ее читать книги, наблюдать за окружающим миром, прививала любовь к спорту. В детстве Алена была очень любопытной, общительной, подвижной. А еще — ласковой и послушной, поэтому в моем воображении будущее рисовалось полным радости и взаимопонимания. Но все сложилось иначе.
Почти каждую мать настораживает приближение у ребенка переходного возраста, но я не слишком этого боялась, потому что постоянно сталкивалась с проблемами такого периода у своих учеников. У кого-то все проходило незаметно и легко, другие дети сильно менялись, становились непослушными, плохо управляемыми, скрытными, проявляли ранее несвойственные им черты характера.
Вопреки ожиданиям, у Алены переходный возраст начался рано и проявлялся бурно. Она начала огрызаться на, казалось бы, безобидные слова, не терпела никаких замечаний, стала хуже учиться, прежние увлечения отошли на задний план, зато появились новые. Дочь рассорилась с подругой, с которой общалась с детского сада, и на мой вопрос, почему так случилось, пренебрежительно бросила: «С ней неинтересно, она еще какая-то маленькая!» Новая подружка, на два года старше Алены, конечно, выглядела по-другому и вела себя иначе, и моя дочь старалась ей подражать.
Мне дружба Алены с Кариной не нравилась, но я не могла воспрепятствовать, потому что, во-первых, сразу получала отпор, а, во вторых, считала, что от запретов может быть только хуже. На моей памяти было несколько случаев, когда матери куда-то не пускали, а то и вовсе запирали дочерей, и в результате те просто сбегали из дома.
Я очень переживала за Алену, но не знала, что делать. Обращалась к психологу, но ничего нового и особо полезного не услышала. Дочь же наотрез отказалась с кем-либо беседовать о своих проблемах, потому что считала, что никаких проблем просто нет. Она и со мной перестала чем-то делиться и уж тем более не хотела откровенничать с чужими людьми. В ту пору для нее не существовало никаких «специалистов», а авторитетом была только старшая подруга.
По вечерам Алена ходила к Карине в гости, скрывая то, что подружка часто остается одна в квартире: ее папа работал в Санкт-Петербурге вахтовым методом, а мама — фельдшером на «скорой». Дома дочь смотрела соответствующие ее возрасту фильмы, а в доме Карины, как я позже узнала, познакомилась с видео, предназначенными только для взрослых. Во времена моего детства такой возможности не было, и сейчас я с ужасом думаю, сколько юных душ может быть искалечено доступностью не просто эротики, а порнографии.
Я до сих пор казню себя за то, что по наивности, доверчивости, а возможно, и по безалаберности проглядела то, что навсегда изменило мою жизнь, а главное — жизнь моей дочери. Однажды я почувствовала, что от Алены пахнет сигаретным дымом и, что называется, приперла ее к стенке. Дочь призналась, что ее подруга «покуривает», а сама она «один раз попробовала, но не понравилось и больше не буду». Я скрепя сердце поверила, потому что все еще не могла представить, что моя «кровиночка» свернет не на ту дорожку. Потом я стала замечать следы наспех смытой косметики, но дочь заявила, что многие ее ровесницы «слегка подкрашиваются» даже перед уроками.
А спустя какое-то время появились признаки, которые уже не могли меня обмануть: Алена, которой было всего тринадцать с половиной лет, забеременела! Я пребывала в таком шоке, что едва смогла заговорить с ней о том, что случилось. Алена не истерила, не плакала, она тупо смотрела прямо перед собой, словно не понимая, что произошло. Первое, о чем я подумала, что мою дочь изнасиловали, но оказалось, все было совсем не так.
Мне стоило большого труда и невероятного количества нервов вытянуть из нее правду. Алена призналась, что они с Кариной часто смотрели откровенные видео, а потом «захотели попробовать, как это происходит на самом деле». Их интерес охотно разделили мальчики из окружения Карины. Я испытала бы меньший шок, если бы дочь сказала, что влюбилась, но нет — это был чистого рода эксперимент! Не было никакого смысла пытаться привлечь подростков к ответственности: все были несовершеннолетними, всё совершалось по доброй воле.
Подтвердив беременность, гинеколог не удивилась, сказав, что в современном мире ранняя половая жизнь — отнюдь не редкость. По физическому или, лучше сказать, физиологическому развитию Алена опережала сверстников, но по своей психологии и разуму она не была готова принять на себя ответственность за своего ребенка. Что было делать? И я, и доктор рассказали Алене о вреде аборта (хотя ранние роды тоже небезопасны), и тогда она сказала, что от ребенка можно отказаться. Произнесла эту фразу с равнодушием, мол, какая проблема в том, чтобы оставить младенца в роддоме и забыть о его существовании?
С моей точки зрения, это был не инфантилизм, а явная пустота души, и я без конца задавала себе вопрос, кого же я воспитала и как это получилось? Поговорила с родителями Карины: они были не в восторге от поведения дочери, но та хотя бы не была беременна! На нас же свалилось буквально все плохое, что только можно вообразить в данной ситуации. Всеобщее осуждение учителей Алены (беременная школьница, да еще дочь учительницы!), моих коллег (как я могла допустить такое?), нездоровый интерес одноклассников, слухи, сплетни, перешептывание соседей. Я сказала себе, что должна пережить все это ради дочери и попытаться помочь ей устроить свое будущее.
Моя внучка Рита появилась на свет в срок; к счастью, роды у Алены прошли легко. Когда малышка очутилась дома, моя дочь — юная мать — не проявляла к ней ни малейшего интереса: всем занималась я. Поразмыслив, я ушла с работы, решила заняться репетиторством. Также у меня возникла мысль обратиться к отцу Риты и его родителям, но тут я с ужасом поняла, что Алена сама не знает, от кого именно забеременела, потому что переспала не с одним парнем.
В какой-то момент я устала поддерживать дочь и сорвалась: «Если уж ты легла в постель с парнем, то хотя бы позаботилась о предохранении!» Пожав плечами, Алена обмолвилась: «Все произошло спонтанно, мы об этом не думали». Я решила отставить в сторону мысли о том, что случилось и чего уже не исправить, и сосредоточила все свои силы на заботе о Рите. После девятого класса Алена поступила в техникум и, что называется, зажила своей жизнью. Дома появлялась все реже, говорила, что подрабатывает, а попутно устраивает личную жизнь.
Алена демонстративно игнорировала дочку и однажды заявила, что раз я не позволила ей отказаться от малышки, то я и должна растить и воспитывать Риту. Так и произошло. Окончив техникум, Алена ушла от нас и сняла комнату. По ее словам, с какой-то новой подругой, но я не была уверена, что это правда. По документам матерью Риты была Алена, но мамой внучка называла меня. Я выгляжу моложе своих лет, и сейчас женщины нередко рожают поздно, поэтому меня чаще всего принимали именно за маму Риты. Мне и в самом деле стало казаться, что она мне не внучка, а дочь. А кто такая Алена (она заходила к нам, когда нужны были деньги), девочка просто не задавалась вопросом.
Источник: